Если и мама и папа зайки, то малыш либо будет зайкой, либо не будет - никто заранее не скажет, как именно дело пойдет.
Вероятность тем и хороша и в тоже время тем и коварна, что это отнюдь не предопределенность.
Как говорит мой сын - даже если есть один шанс из миллиона, он может сработать.

С другой стороны, родители-зайки, а также близкие их родственники, заранее как бы уже подготовлены к возможным проблемам именно этого рода - то есть у них не будет в этом вопросе непоняток и разборок, как иногда бывает у обычных пар при рождении нашего ребенка. Как раз не так уж и плохо знать, что это знакомо и исправимо.

Я  сама зайка. Старшему сыну 20 лет, он тоже зайка. Но там УЗИ все сразу показало, поэтому никаких вопросов не возникало. Единственное -у меня в роддоме после родов спросили, а знала ли я об этом? Я сказала, что знала. Ну и все. Младшая дочь, ей будет два года, тоже зайка. Здесь УЗИ были нормальные, ничего не показывали. Но поскольку червячок точил, мы консультировались с врачами и естественно, приняли дочь нормально. Хотя моя мама, она генетик, считает, что таким как я лучше бы не рожать... Потому что, увы, это поломка на все поколения. И даже если у детей моих детей этого не будет, может быть у внуков и правнуков... В свое время моя мама не объяснила мне, что у меня такое, я просто считала, что я такая родилась. Я узнала, что у меня такое, будучи уже беременной...А операции помню уже чисто косметические...

Отредактировано анчутка (2013-12-05 12:42:41)

ой если бы у меня муж то же был бы с расщелиной,я бы не парилась это точно.Если хочешь ребёнка,то идёшь и рожаешь.Если и будет,что-то у ребёнка,то всё равно это всё твоё родное.
А вообще,если честно,когда я ростю носила,мне было марально легче воспринять диагноз у ребёнка,потому что на 70% к этому готова,всё знаешь.

Отредактировано малая (2013-12-05 16:45:44)

Э-э... никто не сможет сказать, какова будет жизнь у будущего малыша, буде он родится зайкой или же не зайкой.
Вот я сама, родившись в принципе обычным дитем, до 18 лет много болела простудными заболеваниями, да с осложнениями - пневмония там, бронхиты, лимфаденит, постоянно с кашлем да соплями.
А дите, родившись с расщелиной и перенеся до 5 лет две оп., росло гораздо более здоровым и болело намного реже, только обычными ОРВИ без последствий и осложнений, невзирая на неоперированный нос и сильное искривление. Да и по мировоззрению он гораздо более спокоен и адекватен, чем его шизокрылая маменька.
Так что и здесь нет какой-то предопределенности - как поставить воспитание в семье, таким дите и будет расти.

Страх, беспокойство - все это понятно, естественно, ведь от переживаний за судьбу будущего ребенка не избавлена ни одна мама.
Но вот что можно сказать однозначно уже сейчас - у ребенка будет по-любому своя жизнь, а не мамина; и если приложить требуемые усилия, то реально помочь ребенку (не только нашему, но и вообще любому) сделать свою жизнь намного более привлекательной, чем была у его родителей, учитывая собственный опыт - как позитивный, так и негативный, и постаравшись в воспитании ребенка исправить те ошибки взрослых, которые повлияли на собственную жизнь 

Старородящая - эт, конечно, круто... меня родили в 35, забеременев практически сразу, хотя до этого маме тоже разные врачи предрекали разные проблемы вплоть до невозможности забеременеть 

Вообще раньше на полном серьезе считалось, что после 25 лет уже старородящая, во как    теперь нет такого понятия, теперь после 30 лет  - "возрастная беременная"; прикольно, особенно на фоне различных западных звезд, рожающих вообще под полтинник.

ну так самое главное - хотеть малыша, ждать его и любить....вот собственно и все.
вот если бы дали возможность открутить назад время...любой из нас (не сомневаюсь) - я про тех родителей, которые не ждали рождения "особенного" ребенка и для которых все случилось слишком неожиданно - любой из нас прошел бы этот путь еще раз. Потому что дети это счастье!
Я очень благодарна моему младшему сыночку за то, что он именно меня выбрал своей мамой!

Я в шоке. Ну Ваша мама даёт. Так что, помимо всех прочих неприятных моментов, надо было забыть о материнстве что ли? У нас не было ни у кого в роду такой" поломки" И что? Результат не из приятных. Ни у кого из Ваших знакомых нет гарантий, что их внуки родятся без наших проблем или похлеще. У меня что-то такая злость появилась. Хочется послать весь мир куда подальше. Я хочу чтобы через 20 лет я гордилась своим сыном больше чем все мои подруги своими детьми. в лепёшку расшибусь, но будет Красавцем и умницей. И по фиг мне эти поломки.

А по другому быть не может!!!! Все обязательно будет ХОРОШО. Жаль конечно есть такие мужчины слабоватые
В остальном я согласна со всеми, другого выбора нет: либо мы хотим ребенка, либо нет - а все остальное отговорки. Конечно надо взвесить все за и против, но по мне остаться без ребенка просто страшно.

попалась красноречивая история вконтакте

Как я делала аборт.

У меня уже подрастали двое детей, и вдруг оказалось, что я беременна в третий раз. Но я должна была прервать его жизнь. Другого выхода у меня не было. Поверьте, такое бывает.

Оказалось, что аборт - платная услуга. И стоит весьма прилично. Конечно, многие женщины рассуждают иначе: операция избавляет их от проблем, и за это действительно можно заплатить. Но мне это почему-то показалось парадоксальным.

Все же я пришла туда, в гинекологическое отделение больницы. Несколько лет назад я лежала здесь с первой дочкой, на сохранении. Я помню, как с другими будущими мамочками мы обсуждали «абортниц». Мы говорили, что некоторым из нас сложно даже забеременеть, кто-то не может выносить ребенка, но не теряет надежды, а они… Да чтобы мы… Да никогда! И вот теперь это «никогда» случилось со мной.

Обычно абортницы ждут операции в особой палате, отдельно от «мамочек». Так спокойнее для всех. И в этот раз нас, таких, было в палате четыре человека. И в соседней - трое. Итого - семеро. Я тогда попыталась посчитать: операции делаются каждый рабочий день. Предположим, в году двести таких дней. Сколько же человек убивают в одном этом отделении? А сколько по всей стране? Одно дело читать статистику, а другое - понять на собственном опыте.

Моими соседками по палате оказались женщина лет тридцати пяти, еще одна чуть моложе и совсем молоденькая, лет двадцати, девушка. Процедура откладывалась, и мы разговорились. Оказалось, что у всех были свои, на их взгляд весьма веские причины прийти сюда. У первой (назовем ее Лариса) уже был ребенок, мальчик пяти лет. И она больше не хотела детей. «Как бы этого еще вырастить, выкормить», – говорила она. Но почему-то она не показалась мне бедной, напротив, она была хорошо одета, на ней были дорогие украшения, и вообще она выглядела весьма элегантно. У второй (пусть будет Света) первый ребенок родился совсем недавно, меньше года назад, поэтому второго, по ее словам, пока «рожать рановато». Третья, молоденькая (пускай Наташа), шла на аборт уже второй раз. Детей у нее пока не было. Они с мужем совсем недавно купили себе квартиру, но не успели еще сделать в ней ремонт. И только из-за этого она «пока» не хотела рожать.

Мы сидели на кроватях, разговаривали, даже смеялись. Но меня не покидало ощущение дикости, абсурдности происходящего. Вот четыре молодые женщины. У каждой свои причины, на их взгляд, очень важные. Но это не отменяет того, что мы намереваемся совершить убийство. И мы можем при этом смеяться. Человек вообще странное существо, полное противоречий и контрастов.

Пришла врач, рассказала про операцию, про то, какие лекарства пить после нее, и об осложнениях. Она была спокойна и деловита. Для нее это был еще один рабочий день. Потом вошла санитарка, пожилая женщина, простая и несколько грубоватая. Она велела нам заправить кровати так, чтобы потом было удобнее перекладывать нас бесчувственных, не отошедших от наркоза, с каталки, и рассказала, в каком виде мы должны явиться в операционную. Было заметно, что для нее это тоже дело привычное, вполне обыкновенное. Если она и осуждала нас, то только за «неосторожность», из-за которой мы оказались в абортарии. Ее волновала бытовая сторона вопроса, а не нравственная.

Потом нас снова оставили одних. Ждать было очень тяжело. И дело даже не в том, что из-за предстоящего наркоза мы с утра ничего не ели, а в том, что хотелось уже поскорее разделаться со всем этим. Чтобы занять время, я разговорилась с Наташей, молоденькой. Оказалось, что на самом деле ей бы, пожалуй, и хотелось иметь ребенка. Они с мужем женаты уже полгода, но второй раз откладывают, потому что пока еще все не время, пока еще есть другие дела. Родителям своим она даже не рассказала ни о чем, потому что они заставили бы ее сохранить беременность. Но уж раз они смужем решили, то решили. И еще она много говорила, как будто себя уговаривала. Я попыталась объяснить ей, что ремонт – это не та причина, чтобы делать аборт, но я понимала, что не имею морального права переубеждать ее: чем я была лучше? А ведь прояви я тогда немного настойчивости, и одна жизнь была бы сохранена.

Но вот началось. Сначала оперировали женщин из другой палаты. Мы только слышали, как ездит по коридору каталка. И тут я поразилась еще раз. Все происходило очень быстро. Звук колес по кафелю раздавался через каждые пять минут, если не чаще. То есть получалось, что на саму процедуру требуется всего две-три минуты. Что это по сравнению с целой жизнью, которую мог бы прожить этот нерожденный человек.

Вот стали вызывать из нашей палаты. Я видела, как уходили женщины и как их привозили обратно, как их перекладывали на кровать, клали им на живот пакет со льдом, накрывали одеялом, и во мне поднимался ужас. Нет, это был не страх боли или чего-то другого, а именно ужас, от того, что совершалось на моих глазах.

Позвали меня. Я перешла коридор, зашла в операционную, легла на стол. Врач отвернулась, она готовила инструмент. Медсестра подошла, чтобы сделать мне наркоз. И тут меня затрясло, я задрожала всем телом, так, что это стало заметно. Медсестра спросила, что со мной. Ей было некогда долго разговаривать, но не спросить она не могла. И тут я поняла, я все поняла. Я поняла, что никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах, как бы плохи они не были, не смогу убить своего ребенка. Это выше моих сил. Это невозможно. «Я не хочу», – вот и все, что я смогла сказать. Я знала: еще мгновение, мне сделают наркоз, и я уже ничего не смогу изменить. Но я успела, я его спасла.

Я вернулась в палату и разрыдалась. Плакала от счастья, что мой ребенок со мной, он тут, я знаю, что он во мне и что он мне благодарен. И я плакала обо всех тех, кто не смог спасти своего. О тех женщинах, что были вместе со мной и тех, что были раньше меня и будут здесь, на этой кровати, потом.

И тут закричала Наташа. Наркоз проходил, и она уже была в сознании, но пока еще не полностью. И прорвалось то, что она пыталась скрыть от самой себя. Она умоляла вернуть ей ее ребенка, она металась по кровати, порывалась встать и идти за ним. И это, наверное, было самое страшное, что я видела в своей жизни. Плач матери по убитому ею ребенку. Он был нужен ей, но, подчинившись ложным представлениям о том, что правильно, а что неправильно в этой жизни, что важно, а что может подождать, она лишилась его. И не могла себе этого простить.

А моему малышу уже четыре месяца. Он умеет переворачиваться со спины на живот и тянется садиться. Если это кажется вам слишком простым, то должна вас уверить, для такого малыша это серьезные достижения. И, наверное, я люблю его немного больше остальных моих детей, потому что он – выстраданный.

Оксана
Тогда есть вариант взять сироту...сделать счастливым одинокого ребенка. Дело благое.

MamaYasi
Конечно. Все зависит от ТОГО мужчины)))